На волне дискуссий о Навальном меня попросили определиться, мол, с кем я, и сформулировать политические взгляды. Формулирую на правах ИМХО.
Российская власть напоминает мне машину из «Безумного Макса». Она возникла из руин очередного апокалипсиса, поэтому уродлива, громоздка и по эффективности близка к паровозам. Из неё лупит пар и льются углеводороды. Управляя ей, приходится раскачивать бесчисленные рычаги, но времени на раскачку всегда нет, поэтому машина движется скорее благодаря инерции, чем божьему промыслу. В её передней части есть крест, но кто-то говорит, это прицел.
Однако при всей фантасмагоричности она действительно движется. Любители эстетики не первый год твердят, что некрасивое летать не может — она и не летает. У неё другой калибр. Но ползает она весьма уверенно и желающие разобрать её на запчасти пока лишь наблюдают со стороны. В общем, машина не лишена для меня достоинств, особенно на фоне монстроузных конструкций прошлого.
Суть всех политических споров в России сводится к следующему: одни видят только уродливость машины, другие — что она едет. Трудно смириться, что иногда уродливое ездит. И трудно дать этому оценку. Я отношусь к ней как к заготовке, с которой вполне можно работать.
Существует версия, что если посадить за руль машины одного ловкача, который производит неизгладимое впечатление на школьников и прогрессивных мыслителей, наш неповоротливый аппарат отрастит алые паруса и умчит в голубую даль. Я в это не очень верю.
Нынешний капитан тоже словно бы устал дёргать рычаги, да и на курсе машины это сказывается не всегда. Скрипы становятся то громче, то тише, но шестерни нуждаются в смазке. Никто только не знает, где взять чистую смазку, без абразива былых деяний. И да, у многих из нас есть чувство, что капитану пора назвать приемника, который, не гася инерции, сможет подкинуть в аппарат новых поленьев. Это сняло бы часть вопросов.
Чего мне точно не хочется — это оказаться с голой жопой посреди очередного апокалипсиса. Поэтому беспроигрышный рецепт сжечь машину со всеми её скрипами вызывает у меня лишь один вопрос — точно ли на её месте возникнет прекрасный Ferrari с бронёй танка и вместительностью «Аэробуса»? Или получится набор запчастей, из которых мы опять соберём автомат Калашникова, укороченный и модифицированный?
Я верю, что всё проходит — и это пройдёт. И что если сохранить поступательность, машина изменится не потому, что мы очень хотим (и знаем как), а в силу естественных законов развития. Они много сильнее наших хотелок и представлений об идеальном мире.
Впрочем, ускорить сей процесс может каждый. Потому что скрипы и трения, которые существуют в машине — это в том числе мы сами. Машина инертна настолько, насколько пассивны мы.
Поэтому я против полной апатии, от которой один шаг до упомянутой философии быстрых рецептов (контрасты всегда рядом). Машина хороша настолько, насколько хороши все мы — но не только на площадях, но и в повседневной жизни.
Протест не должен локализоваться на время акций: он должен быть постоянным, ежедневным, непрекращающимся — тогда его невозможно подавить никаким ОМОНом. Но протестовать нужно с умом, чтобы не только себя показывать, но и что-то менять. Иногда нужны компромиссы, иногда — немного хитрости. Отвага — это ещё не всё. Бывает, рядом с ней слабоумие.
А ещё протест должен быть обоюдным, то есть направленным и против самого себя, ведь мы несём отпечаток той уродливости, которую ненавидим в машине. И вот на грани этих двух протестов, направленных внутрь и вовне, возможно что-то действительно новое. И если не раскисать и не впадать в крайности, оно придёт.
У меня всё)
